Раненый единорог

Белее, чем снег, но с глазами, как ночь,
По серпантину в высоких горах,
Единорожка уныло шел выше и прочь,
Скользя на холодных камнях.

За ним по дороге, размеченной кровью,
Тридцать собак, громко лая, гнались.
И каждый рывок, отзывавшийся болью,
Заставлял единорога двигаться ввысь.

«О, нет, человече! Не дамся я в руки!
Я вольный, свободный… Я дикий… святой!
И лучше от стрел я приму смерти муки,
Чем резво скакать под вашим седлом!»

Увы, не дано ему было исчезнуть,
Он ослаб и устал. Устал убегать.
А рядом, а рядом… Беззвездная бездна.
Он умеет прощаться. Не умеет прощать.

«О, люди! Азарт - это жажда расправы!
Я вас проклинаю, призраки тьмы!
Жаль, на вас никогда не будет управы,
Вас убьют мыслями ваши умы!»

Единорожка заставил себя оглянуться,
Шагнул ближе к бездне и встал на дыбы.
Пусть на крови его они поскользнуться,
И отправятся в лапы старушки-судьбы.

Малышка напрягся, со светом простился,
Рванул со скалы в невесомость ночи.
Никто не узнал – он взлетел, иль разбился,
Но смерть на убийц наточила мечи.

The Unicorn

The Unicorn stood, like a king in a dream,
On the bank of a dark Senegambian stream;
And flaming flamingoes flew over his head,
As the African sun set in purple and red.

Who knows what the thoughts of a unicorn are
When he shines on the world like a rising star;
When he comes from the magical pages of story
In the pride of his horn and a halo of glory?

He followed the paths where the jungle beasts go,
And he walked with a step that was stately and slow;
But he threw not a shadow and made not a sound,
And his foot was as light as the wind on the ground.

The lion looked up with his terrible eyes,
And growled like the thunder to hide his surprise.
He thought for a while, with a paw in the air;
Then tucked up his tail and turned into his lair.

The gentle giraffe ran away to relate
The news to his tawny and elegant mate,
While the snake slid aside with a venomous hiss,
And the little birds piped: 'There is something amiss!'

But the Unicorn strode with his head in a cloud
And uttered his innocent fancies aloud.
'What a wonderful world!' he was heard to exclaim;
'It is better than books: it is sweeter than fame!'

And he gazed at himself, with a thrill and a quiver,
Reflected in white by the slow-flowing river:
'O speak to me, dark Senegambian stream,
And prove that my beauty is more than a dream!'

He had paused for a word in the midst of his pride,
When a whisper came down through the leaves at his side
From a spying, malevolent imp of an ape
With a twist in his tail and a villainous shape:

'He was made by the stroke of a fanciful pen;
He was wholly invented by ignorant men.
One word in his ear, and one puff of the truth-
And a unicorn fades in the flower of his youth,'

The Unicorn heard, and the demon of doubt
Crept into his heart, and the sun was put out.
He looked in the water, but saw not a gleam
In the slow-flowing deep Senegambian stream.

He turned to the woods, and his shadowy form
Was seen through the trees like the moon in a storm.
And the darkness fell down on the Gambian plain;
And the stars of the Senegal sought him in vain.

He had come like a beautiful melody heard
When the strings of the fiddle are tunefully stirred;
And he passed where the splendours of melody go
When the hand of the fiddler surrenders the bow.

Перевод: Единорог

Над рекой Сенегал где ни троп, ни дорог,
Он стоял, опустив свой сияющий рог;
И фламинго кружили у розовых скал,
И закат африканский над ним догорал.

Кто изведает мысли героя, когда
Он врывается в мир, как шальная звезда,
Когда входит он в жизнь с легендарных страниц
В ореоле чудес, в переливах зарниц?

И прошел он по джунглям, по чащам лесным
Величавым и медленным шагом своим;
Но на травы дремучие тень не легла,
И, как ветер, легка его поступь была.

Страшный лев, притаившись за темным стволом,
Увидал его - и зарычал, словно гром;
Но задумался, лапу держа на весу,
Повернулся - и в сумрачном скрылся лесу.

Элегантный жираф побежал, чтоб скорей
Поделиться известьем с подругой своей.
Уползая с тропы, зашипела змея,
И затихла, дивясь, попугаев семья.

Но торжественно шествовал Единорог,
Погруженный в мечты, величав, одинок.
"Дивный мир! - восклицал он при свете луны. -
Он прекраснее книг, он волшебней, чем сны!"

И внезапно увидел на зыби речной,
Как его отраженье качало волной:
"О великий поток африканских саванн!
Подтверди, что моя красота - не обман".

И он замер в сиянии славы своей;
Но послышался голос из гущи ветвей -
Это злой павиан с гладким длинным хвостом
Захихикал ехидно оскаленным ртом:

"Все - вранье, ерундистика, глупости, вздор!
Его выдумал жалкий, пустой фантазер.
Лишь протрите глаза - и рассеется ваш
Бесполезный обман, однорогий мираж!"

И услышал слова эти Единорог,
И смутился душой, и поник, и поблек;
И опять погляделся в поток - но нигде
Не увидел ни отсвета в темной воде.

И побрел он сквозь джунгли, как гаснущий луч,
И пропал меж стволов, как луна между туч;
И напрасно искали его на земле
Синегальские звезды, сияя во мгле.

Он возник, как волшебной мелодии звук,
От касанья смычка оживающий вдруг;
Он исчез, как волшебной мелодии плач,
Когда руки устало опустит скрипач.

Zinguerr

-

Весь свет был впитан чередой
Усталых, старых фонарей.
Мрак, в форме замка, над водой,
Тень на пороге, у дверей,
В поземке ранней, без плаща;
Притертая к изгибам плит,
К иссохшей кривизне плюща,
Дрожа, впечаталась в гранит.
Изящно очертанье тени -
Нагая, без тисков корсажа,
Она спустилась по ступеням
В надменность дряхлую пейзажа.

Сквозь все оттенки меланхолий,
В хрустально-ледяной короне,
Блуждала тень среди магнолий;
По тропке вдавленной, неровной.
Средь роз под глянцевой глазурью,
Мимо уснувших водоемов -
В печали шелковой лазури,
Сквозь, мхом опушенных, проемов.
В уснувшем замке, средь камней,
В окружности густого леса,
Среди потушенных огней
Тоскует бывшая принцесса.
Вернее, тень без облаченья,
В кисейном обрамленьи тьмы,
В безлюдном сумраке забвенья,
В затворе, страждует зимы.

И вот зиму Единорог
Доставил к замку сквозь туман,
Из северных холодных стран.
Стуча копытцем об порог,
Рассыпал первые снежинки.
Для тени, матушка-зима,
Из ткани легкой как пушинка,
Перстами белыми, сама
Шьет изумительный наряд,
Украсив с головы до пят
Прозрачной россыпью кристалла.
Чтоб на балу зимы блистала,
Кружа в изысканной обнове,
Средь сказочных дворцов и леса,
Под белым царственным покровом,
До срока, Снежная принцесса.

В остолбенелом изумленьи
Глядит застывшая луна:
На образ, сотканный из сна
И на снежинок приземленье.

Недолго зимний бал продлится -
До розовых лучей весны.
Под чарами седой луны,
Единорог стал юным принцем
В обшитом, жемчугом, кафтане.
А рядом, на лесной поляне,
Пажи и слуги в позументах.
На музыкальных инструментах
Играет нежный ветерок,
А вьюга, посиневши, дует
В причудливый хрустальнай рог.
Принцесса больше не тоскует
О принце, средь камней, в глуши.
И по велению души,
В великолепном белом платье,
Скользит по льду в его объятьях.

Но время быстро пролетает.
Уже предвестники разлуки -
Капели радостные звуки..
И платье на принцессе тает.
Уходит сказка понемногу.
А на душе опять тревога.
Влюбленная в Единорога,
Тень снова бродит по дорогам.

http://zhurnal.lib.ru/z/zinger_r/zima.shtml